Нет на свете мужчин, иногда не мечтающих стать свободными, как нет и женщин, изредка, а то и чаще, желающих выйти замуж. А потом, конечно, овдоветь.

   Дядя Марик шел домой и думал о тете Бете. Конкретно думал. Даже мечтал. Правда, мечтать было затруднительно, ибо он точно не знал, что лучше: попадет тетя Бетя под трамвай или, все-таки, выпадет из окна.

   Под трамвай, конечно, надежнее, тем более, имелись случаи, когда люди падали из окна на что-то мягкое и всего лишь ломали ноги. А если Бетя сломает ноги, то придется за ней ухаживать. И на лечение сколько уйдет!

   Но и трамвай, если честно, вещь ненадежная. Тормоза всякие, решетка спереди… Опять же, тетя Бетя упорно отказывалась ехать на подножке! А подножка – это такой шанс!

   Дядя Марик мечтательно вздохнул.

   В это самое время тетя Бетя готовила дяде Марику обед. То есть, с остервенением крутила мясорубку. И тоже мечтала. И тоже разрывалась между вариантами. На нее большое впечатление произвел асфальтовый каток, который она недавно увидела на Новорыбной. Хорошая машина. Надежная. Вот бы ее сюда, на Жуковского! Заодно и дорогу заасфальтируют. А дядя Марик будет идти домой, замечтается о том, как повезет тетю Бетю отдыхать в Сочи… А каток нечаянно на него наедет…

   Тетя Бетя добавила в фарш два яйца и стала его перемешивать.

   Хотя… Каток может зацепить дядю Марика только краем. И отдавить ему, например ногу. И что будет? Ничего хорошего! Станет инвалидом, будет получать пенсию… Кстати, интересно, а сколько у нас платят инвалидам? А, сколько бы ни платили, все равно меньше, чем дядя Марик зарабатывает.

   Тетя Бетя поставила сковородку на огонь и налила туда постное масло.

   Дядя Марик дошел до Канатной и задержался на остановке. Через какое-то время подкатил трамвай, облепленный народом. Толпа жаждущих быстрой езды ринулась на штурм. В то же время те, кто уже приехал, выпихивались наружу. Одна женщина даже упала с подножки. Но поднялась, обругала почему-то ватмана сволочью и пошла себе, волоча кошелки с провизией.

   — Не повезло кому-то… — подумал дядя Марик. – Могла бы и не встать!

   А тетя Бетя, присматривая за котлетами, начала чистить картошку. И думать о бане. На днях буквально, дама из соседнего двора поскользнулась на обмылке и поимела синяк на ягодице! А могла бы и головой удариться! А что? Это как повезет! Мужу этой дамы, кстати, приличный человек, часовой мастер, не повезло… Жаль Марик редко в баню ходит. Экономит! Нельзя на себе экономить! Это еще покойная мама говорила. Теперь Марик будет ходить в баню минимум раз в месяц! А можно и чаще! Пусть попробует только отказаться!

   Картошку тетя Бетя порезала на соломку и поставила вторую сковородку.

   Дядя Марик зачем-то не повернул с Канатной на Жуковского, а пошел дальше. Там же на Канатной, как раз против угла улицы Бебеля строили новый дом. Высотный! Дядя Марик задрал голову и начал внимательно смотреть вверх. Строители дошли уже до восьмого этажа, но останавливаться не собирались.

   — Восьмой вполне достаточно! Или даже седьмой! – мысленно укорил дядя Марик неуемных строителей. А потом стал мечтать, как дом построят, как он выменяет, с доплатой, конечно, квартиру на седьмом, нет, на восьмом этаже и попросит тетю Бетю помыть окна…

   Котлеты получились на славу. И картошка тоже. Поджаристая, с коричневой корочкой. Как раз такая, какую любит дядя Марик. Тетя Бетя накрыла на стол. Успела. Обычно, в это время дядя Марик приходил домой обедать. Но его не было! И тетя Бетя начала волноваться. Но и это не помогло! Тогда тетя Бетя начала волноваться сильно!

   Дядя Марик перестал смотреть на новый дом и вспомнил, что хочет кушать. Потом он посмотрел на часы и понял, что хочет кушать уже целых полчаса. И заспешил домой.

   Перестав сильно волноваться, тетя Бетя начала неумело рвать на себе волосы. Волосы не поддавались. Тетя Бетя перестала рвать на себе волосы и начала сильно нервничать!

   В это время открылась дверь, и вошел дядя Марик. Он сел за стол и принялся за колеты.
   — Марик! Где ты был? Я уже с ума сходила! – заплакала тетя Бетя.
   — Не волнуйся, родная! Дела немного задержали! – с набитым ртом ответил дядя Марик.

   (С) Александр Бирштейн